Станюкович Константин Михайлович - От Бреста До Мадеры
Константин Михайлович Станюкович
От Бреста до Мадеры{24}
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
Птицею райскою засвистал в дудку боцман Никитич. Ревмя заревел он:
"пошел все наверх на якорь становиться!" - мимоходом стеганул раза два
легонько линьком закопавшегося молодого матроса Гаврилку и полетел реи
править.
Повыскакали матросы смотреть, в какой это такой город входит корвет.
Рады они были всякому городу. Пора стояла дождливая, осенняя; окачиваться
холодно, а тело расчесалось - бани требует. Ну и опять же, верно, порт и не
без кабаков, и не без тех кралей, что пленяют так матроса за границей и
которой несет он, - если уж краля очень вальяжна, - всю свою наличную
денежную заслугу.
"На ж тебе, мол, басурманская ты душа... Знай ты русского матроса и
ндраву его не препятствуй".
И какая-нибудь Жюли или Матильда нраву матросскому не препятствует,
исправно обирает его разгулявшегося и ведет с ним беседу деликатную, и так
ведет (на то она и француженка), что и матрос беседу ее понимать может.
- Обходительна оченно, - говорит после молодой матрос Гаврила у себя на
корвете, - и бестья ж эта, я вам, братцы, скажу, французинька... Так вот
тебе и чешет по-нашему, так и чешет... "Рус, говорит, люблю; рус, говорит,
бон". Ну и опять же: ласкова, шельма, знает, как тебя ублажить.
Слушают ребята эти лясы и одобрительно ухмыляются.
- Гличанки - те варварки, горды, - замечает пожилой марсовой Андреев, -
морду от нашего брата воротят.
- Чистоту, Кирилыч, любят. Ономнясь, я вам скажу, Фокина по роже
съездила одна гличанка-то... "Зачем, говорит, нетверезое ты экое рыло,
целоваться, мол, лезешь!" То-то, ребята сказывали, смеху было.
Разбрелись матросы по палубе и глядят да поглядывают на скалы, между
которых тихим ходом идет корвет.
Невесело что-то подходили мы к рейду. Стоял пасмурный осенний день.
Мелкий назойливый дождь мочил немилосердно, словом, погода вполне подходила
к неприветливым серым скалам с рассеянными на них батареями, где мерно
шагали по эспланадам{25} закутанные в серые плащи часовые.
Корвет входил в Брест.
- Чтой-то за город будет, братцы? - спрашивают друг у друга матросы, -
гличанский или хранцузский?
- Кто его знает, братцы, какой он такой.
- Это Брест-город, - говорит кто-то, - хранцузского королевства порт.
Веселый, ребята, порт. Я был там, как на "Баяне" ходили, кабаков-те...
Кабаков-те сколько...
- А скажи, брат, бани там есть? - спрашивает Гаврила.
- Бани-то? Бань нету.
- Штоб им пусто было! И видно нехристей. Нигде этто бань нету. В
Киле{25} не было... И опять в Бревзене{25} не было, и теперче нету. И што ты
станешь делать? С Кронштата не мымшись. Поди, так и насекомая заведется.
- Звестно она в грязи живет, - замечают матросы.
- Так как же быть, братцы?
- Ванные есть в Бресте, помыться можно.
- Што с нее толку! В ванной не пропреешь. Одна слава - мытье... Ребята
ходили в эти ванные, сказывали, что дрянно.
- Ну, Гаврилка, теперича ты бань нигде не увидишь, все пойдут ванные.
- Ишь ты!..
- А то станет жар, и такой, братец ты мой, жар, што ты места не
найдешь, ровно пекло пойдет, а в воде кит-рыба и акулье плавает, дай только
подальше зайтить. И хоша окачиваться станешь, все без толку, потом) вода там
горяча, в тропиках-то, - объясняет Кирилыч.
- Это город значит такой, Тропики?
- Это страна такая... ну и зовется по-ихнему тропиками...
Разговаривающие замолкли... Мимо проходил офицер...
- Так в Бресте бань нету? - немного погодя снова начал Гав
