918a3b05     

Станюкович Константин Михайлович - Одно Мгновенье



Константин Михайлович Станюкович
Одно мгновенье
I
Однажды чудным тропическим вечером, когда корвет "Витязь" шел себе под
всеми парусами узлов по восьми, направляясь в Рио-Жанейро, в кают-компании
за чаем зашел разговор о самоубийстве.
Поводом к такой редкой среди моряков беседе послужил рассказ одного
лейтенанта о своем товарище, который два года тому назад застрелился от
несчастной любви к одной замужней женщине.
Рассказчик назвал эту женщину. Ее многие знали в Кронштадте. Это была
жена одного инженера, изящная блондинка с рыжеватыми волосами, умная, милая
и обворожительная, казавшаяся молодой, несмотря на свои тридцать девять лет.
Большинство моряков не выразило ни малейшего сочувствия самоубийце.
Почти все находили, что стреляться из-за женщины глупо.
А пожилой старший штурманский офицер, отличный и неустрашимый моряк, и
в то же время, как все знали, настолько трусивший своей высокой, полнотелой
жены, бойкой и сварливой, что даже сам просился в дальнее плаванье, желая
избавиться от домашних сцен, не без авторитетности произнес:
- Самое последнее дело пропадать из-за женского ведомства. Только шалые
юнцы на это способны. Получил ассаже - инженерша дама строгая - и ба-бац!
Думал, что эта самая инженерша только единственная на свете... В те поры не
соображал, что есть и другие дамы. В затмении был...
Все принимавшие участие в разговоре согласились со штурманом и вообще
не одобряли самоубийства от каких бы то ни было причин. Многие находили, что
самовольное лишение жизни обличает трусливую душу и, во всяком случае,
эгоиста, не думающего о страдании, которое он причиняет другим. Человек с
характером и в здравом уме никогда не пойдет на самоубийство.
- Это все равно, что бросить судно в минуту опасности! - с убежденным
спокойствием проговорил старший офицер, капитан-лейтенант лет под сорок, с
Георгием в петлице белого кителя, прежний черноморец, пробывший всю
севастопольскую осаду на четвертом бастионе и раненный во время последнего
штурма. - Ни один порядочный моряк это не сделает за совесть, а не за страх
ответственности. Надо бороться до последнего издыхания. Не правда ли?
Все согласились, что правда.
Только один из присутствующих в кают-компании не ответил на вопрос
старшего офицера.
Он не принимал участия в разговоре и, словно бы нисколько не
интересуясь им, молча отхлебывал чай, нервно выкуривая папироску за
папироской.
Это был мичман Стоянов, смугловатый брюнет лет двадцати пяти, с
курчавыми черными волосами и шелковистыми усами, небольшого роста,
сухощавый, серьезный, с тонкими чертами красивого, мужественного и умного
лица, в выражении которого сразу чувствовалась сила воли недюжинного
характера. В задумчивом взгляде темных глаз, опушенных длинными ресницами,
было что-то смелое, открытое и несколько надменное, словно во взгляде
молодого орла.
Много читавший, независимый в своих суждениях, нередко расходившийся во
взглядах с сослуживцами, Стоянов держался особняком, не подчеркивая,
впрочем, этого, и ни с кем особенно близко не сходился. И несмотря на это
Стоянова все уважали за его прямой рыцарский характер, полный благородства и
чуткой деликатности, за соответствие его слов с делом, за ум и
добросовестное отношение к служебным обязанностям. Он считался всеми лихим
морским офицером и лучшим вахтенным начальником. В то же время он был
ревизором*, аккуратность и щепетильная честность которого были вне всяких
сомнений!
______________
* Офицер, заведующий хозяйственной частью. (Пр



Содержание раздела